Волосок от Смерти

Трофей Волосок от Смерти
Инг-Шаддхур (У•В•О)
Особенность	Жирный

Герои Плоского мира не умирают окончательно. Никто не умаляет боли, что причиняет воину последний пропущенный удар, не принижает ужаса внезапной пустоты, появившейся на месте когда-то зелёной полоски здоровья. Любой приключенец подтвердит, что каждый раз в этот миг всё происходит по-настоящему. Тридцать третья смерть ложится на душу столь же грубым шрамом, что и первая. К тому, как останавливается сердце, привыкнуть невозможно.

Но на этом история никогда не обрывается. Истинной смерти нет. Многие герои рассказывают, как лёжа в траве и ожидая божественного вмешательства, словно чувствуют некую чуждую, но вместе с тем притягательную силу — голос, зовущий их дальше. Шепчущий, что в других мирах смерть — лишь начало пути. Но потом герой впадает в счастливое забытьё и приходит в себя уже в храме, с полным здоровьем. А из-за ворот ему слышится другой, привычный и родной голос, зовущий снова сражаться, копать и набираться опыта. Говорят, будто и монстры, как бы ни были они изрублены неопытными героями, возвращаются вновь… хотя что творится с ними в промежутке, знает лишь их бог.

Смерти нет?

Когда едва сотворённый мир был ещё лишён форм и красок, по тёмным его пустошам одиноко бродил Первый из двух демиургов. Пока Второй, не зная отдыха, ковал в своей кузне рубиновые рельсы, держащие мироздание да закалял в пламени рычаги рандома, Первый шёл по пустынному миру и песней творил формы будущей жизни. Проносились перед ним призраки фраз, что должны будут писать в дневник этого мира те, кто его будет населять. И там, где он проходил, мир оживал: здесь раскинулся Лес Бинарных Деревьев, там — поднялся из моря Полуостров Полуросликов; заходили под землёй кроты, закружил над водой орёл, высматривая черепаху. А демиург улыбался. Куда моложе и наивнее был он тогда: его мир должен был нести тем, кто взглянет на него с облаков, смех и радость свободной силы (пусть и приправленные долей цинизма). Горю и смерти в новом краю богов и героев не было места.

Но когда Первый демиург вернулся туда, где уже звучала песня, стало ясно, что в мир его пришёл незваный гость. Новая тропа тянулась в новорождённый лес, и деревья вокруг неё почернели и увяли, а на высохшей земле сиротливо лежала мёртвая белка. В гневе пронёсся демиург сквозь лес к утёсу, на котором стояла девушка. Была она красива, да только холодной была эта красота; молода лицом, но небывало длинные, парящие на ветру волосы её казались серебряно-седыми.

Второй демиург.

«Кто ты?» — спросил Демиург.

«Я — Смерть твоего мира», — просто ответила девушка.

«Зачем ты пришла? В моём мире не должно быть смерти!» — воскликнул он и, словно ощутив неуместность своих слов, улыбнулся через силу: «И я всегда думал, что Смерть — это старуха с косой…»

«Нет и не будет мира без смерти», — прозвучал тихий ответ. «Я молода — так и мир твой ещё молод. С ним вместе я состарюсь. Но в одном ты прав: смерть должна быть с косой. Да не с той, о которой ты думаешь. Смерть сама себе коса: тело моё — рукоять ей, волосы — лезвие». И тут демиург понял, что не серебром блестят волосы девушки, а холодной сталью.

«На кого взгляну я — у того только дыхание прервётся. Дотронусь рукой — лишь сердце остановлю. Но кого коснутся волосы мои — того я уже не отпущу, душу с собой уведу. Длинны они, и никому от них не уйти, в каждый уголок мира твоего они дотянутся. И пока играет ими ветер — ничто их не сдержит и не будет для них закона. Где пройду — не останется жизни, а дорога моя бежит через весь твой мир. И потому ты, единственный, кому не страшны они, должен заплести мои волосы в косу — тогда и будет разить она тех, чей срок действительно подошёл к концу. Заплетёшь ты мне косу лишь раз — и когда истреплется твоя лента, когда порвётся, не выдержав стальных моих волос, тогда и миру твоему выйдёт срок. Тогда вновь пройду я по нему с распущенными волосами, в последний раз».

Сказала — и пропала.

Долго стоял демиург над обрывом, долго думал о словах Смерти. Где взять ленту такую, чтоб надолго удержала стальные волосы? Как отдалить гибель мира, и как творить его дальше, зная, что мечте о живущих вечно богах и героях сбыться не суждено? Но не один творец был у Плоскомирья. Не одна мечта давала ему жизнь. Вспомнив об этом, отправился Первый демиург к Серверной Пещере, в тёмную кузню собрата своего, вековечного кователя рычагов рандома. Отложил Второй демиург свой молот и долго слушал рассказ товарища. А потом всю ночь говорили они о чём-то при свете очага, в котором резвились совсем маленькие ещё серверные демонята.

Вторая встреча демиурга со Смертью.

Наутро принялся кователь за работу. Загудели меха и поднялось пламя в горне до самого неба. Камни от жара расплавиться были готовы. Настало время в огонь заготовку класть, но не спешил демиург, лишь раздувал сильнее огонь, бросал в горн всё новые ресурсы да скрипты с конфигурациями напевал. А когда тысячу скриптов спел кузнец — вылетело из горна само собой будто бы огненное облако. Зашипело, заискрилось, застыло и со звоном упало на наковальню. Один раз ударил молотом кователь — длинной и тонкой стала заготовка; второй раз ударил — смягчилась и повисла на наковальне алой лентой.

Пришёл Первый демиург на скалу, где первый раз Смерть встретил. А холодная дева уже там, его дожидается.

«Что, готов ли заплести мне косу?»

Без лишних слов протянул ей ленту демиург. Повернулась к нему девушка спиной, и играющие на ветру волосы её поникли, опустившись в его руки. Но не стал демиург заплетать косу. Собрал он волосы вместе и перевязал лентой у самых корней. «Неужели не понял моих слов? Не хвост мне нужен, коса!» — гневно воскликнула Смерть… но тут вдруг вспыхнула лента. Пробудилось в ней пламя горна кузнечного, ожил огонь тысячи скриптов. Не выдержали стальные волосы — как ножом их отрезало. Поднялась буря, взметнул ветер волоски и разбросал далеко-далеко, по всему Годвиллю…

С тех пор нет в Годвилле истинной смерти. Приходит к героям в бою холодная дева — и падают они замертво, но увести их из мира нет власти у безволосой. Кто краем глаза увидит её такой — и вовсе за мужчину примет. Оттого-то, говорят, и пошло слово о том, будто Смерть — мужского рода, как и все в Годвилле были когда-то. А волоски от Смерти, разнесённые первобытным ветром по Плоскомирью, герои находят и там, и сям. Дорогую цену за них дают торговцы. Да только говорят, что всякий раз, когда настигает холодная дева героя со своим волосом, забирает она трофей себе…

Нет и не будет мира без смерти. Придёт день — и соберёт она свои волосы. Да не станет их в косу заплетать, а пройдёт по миру с распущенными, в последний раз. Кто знает, сколько их осталось? Может быть, Годвилль уже сейчас — на волосок от Смерти?

Эта статья входит в число хороших статей о Годвилле.