Упор

Шпингал Этт

И пришёл в мир герой. И наречён был Шпингал Этт. И покровительствовал ему бог Упор...

История славного рода Эттов

Итак, любезные мои слушатели, позвольте вас познакомить с кратким изложением истории достопочтенного рода Эттов. Ранее богатый, а ныне обедневший, но всё такой же гордый и славный графский род мой был основан пять веков назад благородным шевалье Рэк Этом. Этот в высшей степени достойный кавалер принёс короне столько побед на самом высшем уровне, что в конечном итоге был удостоен высшей награды – приговора к высшей мере. О его похождениях, которые принесли короне огромное количество золота и еще больше славы, надолго было принято молчать, дабы не расшатывать и без того никуда не годную внешнюю политику. Надо сказать, что всеобщая зависть дворянства, приложившего все усилия для того, чтобы имя и деяния моего славного предка канули в небытие, почти достигла своей цели. Но этого не случилось. Народная любовь к сэру Рэк Этту воспела его подвиги, хотя и изменила имя. Вот, достопочтенные мои слушатели, одна из историй о моём славном предке, который в народной молве приобрел псевдоним Рыцарь Брайяр:
Когда рыцарь Брайяр со своей дружиной вернулся из боевых походов, король спросил его:
– Мой верный Брайяр, я вижу, ты жив, и я очень этому рад. Расскажи мне теперь, что ты сделал для своего короля?
– Ваше величество, – ответил Брайяр, – во славу вашего имени мы разгромили, разорили и сожгли все земли ваших врагов к югу от нашего королевства.
– Ты ох%ел что ли, славный рыцарь? – вскричал король. – У меня же нет никаких врагов на юге.
– Правда? – удивился Брайяр. – Но не беспокойтесь, ваше величество, теперь они у вас там есть.

О внуке основателя рода известно немногое. Он носил величественное имя Этик и был строителем нашего родового замка. Его утонченные манеры были непонятны дикому населению Эпохи Раннего Разгула Инквизиции. В ранней юности он мечтал познать весь мир. И совсем неудивительно, что он напросился с королем в далёкий восточный поход. К великому сожалению, все летописцы того исторического похода были казнены. И потому мы можем только строить догадки, как он проходил. Вернувшись из похода, Этик Этт развил бурную деятельность по постройке родового гнезда. Проект замка был разработан одним из самых славных зодчих того времени. И всё возведение происходило под его неусыпным надзором, но окончательную отделку в виде фресок и лепнины проводили исключительно под руководством моего предка. По чистой случайности архитектор узнал, что при отделочных работах произошло несколько странных несчастных случаев, когда строители, сойдя с ума, занимались членовредительством. Только мельком взглянув на фрески, маэстро зодчества вырвал себе глаза и разбил свой череп о мраморные ступени. А виной всему были философские и в некоторой степени романтические попытки поиска единения прекрасного и ужасного. Этик Этт попытался соединить прекрасные образчики искусства мастеров заплечных дел с ужасными и отвратительными опытами восточного искусства любви.

Хоть и говорят, очень суров был со своими подданными мой прапрадед Скел Этт, но, даже устраивая суровые казни, он не забывал, что был воспитан на прекрасных образах Эпохи Позднего Упадка Некромантии. Увы, но на неотёсанных вассалов его утонченные пассажи производили совсем не одухотворяющее впечатление. Две баронессы и одна виконтесса, прибывшие на праздничную казнь по случаю тезоименин супруги моего предка, упали в обморок, когда палач нарубил голову приговорённого дольками. И уж помилуйте, но что уж тогда сказать о безграмотной черни, которая тем более не принимала духовных посылов своего господина? И первое, что приходит на ум – это история, случившаяся на рождество. В те злосчастные рождественские праздники в нашем родовом замке по традиции утраивались церемониальные награждения и наказания. И мой предок был очень озлоблен на Петера-конюха, что по пьяному делу испортил наследственность лучшей кобыле в нашей конюшне. Но Петер был балагур и весельчак – любимец сельских девиц. И казнить его просто так, значит отобрать у холопов праздник. В этом как нельзя лучше проявилась тонкая духовная составляющая натуры моего прапрадеда. Даже будучи в жестокой тоске и огорчении он не забывал, что простому народу, что тянет на себе всю черную и непосильную работу нужен праздник. Древние говорили, что народу нужны хлеб и зрелища, а прапрадедушка очень любил историю. Конечно, хлеба на праздник смердящей черни никогда не перепадало, но в зрелищах им отказу не было. И вот в самый сочельник на площади была установлена ёлка на которую был насажен украшенный шарами и колокольцами Петер-конюх. Возмущенная толпа ворвалась в тронный зал, схватила Скел Этта и потащила на улицу. Опешивший прапрадедушка решил было, что народ в благодарность за праздник его будет чествовать, устраивать овацию. Но тупые простолюдины его попросту сожрали.

Мой двоюродный дедушка Драндул Этт был большой любитель оригинальных прожектов и новаций. Однажды, в очередной раз подняв налоги, он был весьма удивлен недовольством народа. Когда ему мягко намекнули, что черни нечего кушать, он сообщил, что в просвещенный век не допустит мучений людей от такой простой проблемы как голод. И воодушевленно взялся за дело. Результатом его напряженной умственной деятельности явилось исследование, согласно которому народ много сил тратит на пережёвывание пищи, и как следствие нерационально оную расходует. Последующим приказом было дано повеление соорудить гигантскую пищедробительную машину и повырывать у всего населения зубы. Как всегда бывает в нашем королевстве, благое начинание не нашло отклика в черствых душах необразованного народа. Несчастный Драндул Этт был сброшен в чрево только что построенной машины. Приготовленная нежнейшая мясная жижа оказалась на вкус просто прекрасной. И тогда Пашт Этт, сын несчастного любителя новаций, назвал это блюдо свою честь.

Старшим братом несчастного Драндул Этта был мой родной дед – Арбал Этт. Дед мой был человеком простодушным. И очень боялся уронить дворянскую честь. А потому проводил время только за достойным истинного дворянина занятием – он обожал охоту. Охотился он и зимой и летом, и ночью и при свете дня. Ни разу никто не видел, как он возвращается с добычей. Но он частенько возвращался с охоты в великолепном расположении духа. И порой, задумавшись, бормотал: «Ах, птичка моя, как же ты прекрасна!..» Понятно, что такие оговорки может позволить себе только истинный почитатель искусства охоты. Он тщательно ухаживал за своим охотничьим гарнитуром и никому не позволял к нему прикасаться. Будучи в совсем нежном возрасте, я, преисполнившись любопытством, заглянул в святая святых – кожаный охотничий ящик. К величайшему моему изумлению оружия там не было, а были какие-то странные ремни, страшные кожаные маски, веревки, плётки и масса различных изделий непонятного назначения отлитых из новомодного материала каучука и имеющих огурцеобразный вид. Я был страшно удивлён и испуган. И об этом случае никому не рассказывал. Но однажды дедушка отправился на охоту в сторону далёкой деревушки «Клой Зулак», а на следующий день его привезли домой в очень тяжелом состоянии. Маг долго его обследовал, а потом коротко сообщил родне, что дедушка жить безусловно будет, но на охоту больше не ходок, зато танцевать сможет не хуже нашего знаменитого предка Мену Этта, что блистал на королевских балах лет двести назад.

Батюшка мой – досточтимый граф Дупл Этт был в сущности очень добрым человеком. Но, вступив во владение замком, он начал испытывать постоянные нападки со стороны новоявленной родни, которая хором утверждала, что они сыновья и дочери его покойного папаши. Надо ли говорить, что ангельское терпение моего отца мигом лопнуло. И как следствие – он начал творить самосуд и бесчинства. Кровавое веселье в имении продолжалось довольно долго. Но всему хорошему приходит конец. Замок был окружен царской гвардией. И отец был принужден вести более спокойный и размеренный образ жизни. Но укротить дух его не могло ничего на этом свете. Наскоро женившись на баронессе Де Люксюр и произведя на свет трёх сыновей, он очертя голову бросился в пучину педагогических опытов. Приняв как аксиому, что лучшее, чему можно научить мужчину – это война, наш папенька так рьяно начал нас муштровать, что мы с радостью были готовы бежать на любую войну, лишь бы вырваться из благостной обители нашего отца. Взростив нас до совершеннолетия, папенька призвал нас и сообщил: «Старший сын мой, Мушк Этт. Ты по праву первенца наследуешь замок и земли. Средний сын мой, Стил Этт. Ты по праву второрожденного поступаешь на службу Его Величества. Шпингал Этт, мой младший сын. Ты по традиции становишься странствующим рыцарем», После чего, мне и моему братцу Стил Этту был дан напутственный пинок под зад. Наш старший брат тоже не остался в накладе – он сам так резво пнул папашу, что сразу же вступил в права наследства.