Д.е.

Гильдия д.е.
Дата создания:	около 467го дня г. э.
Нрав:	гуманная
Медали и достижения:	14 храмов
Места в пантеонах
Влиятельности:	-
Воинственности:	355
Актуальный состав Статистика

Общие сведения

д.е. (лат. B.e., эсп. b.e., венг. J.Eu.) — призрачная гильдия Годвилля. Активной деятельности не осуществляет, однако, вероятно, играет скрытую роль в поддержании стабильности мира Годвилля. Является одной из старейших гильдий игры и относится к нерукотворным гильдиям — была основана непосредственно богом  Домби, а не героем по указанию свыше.

Расшифровка названия

Известно, что расшифровка названия гильдии существует и, по-видимому, была известна героям Годвилля. В настоящий момент, однако, героев, знакомых со смыслом расшифровки, нет.

Вероятно, значение расшифровки известно основателю гильдии Домби или иным богам, однако на этот счет однозначных сведений также не имеется.

Существует точка зрения (т. н. гипотеза о дополнительности смыслов), что аббревиатура имела две расшифровки: первая была известна героям Годвилля и неизвестна богам, а вторая была известна богам и неизвестна героям. Согласно этому подходу утрата героями знания смысла названия является необратимым нарушением баланса и со временем может привести к серьезным негативным последствиям. Однако в настоящий момент эта точка зрения должна считаться маргинальной.

История гильдии

История Гильдии изучена плохо. По всей видимости, период существования гильдии разделяется на два периода — период первого состава и период второго состава. Первый и второй состав почти не перекрываются, преемственность, по всей видимости, отсутствует. Сведения о событиях, приведших к почти полной смене состава гильдии, несистематичны и в целом малопонятны. История же периода второго состава не представляет ровным счетом никакого интереса.

Основная часть сведений о гильдии была собрана газетчиком Яком Вуном. До того, как исчезнуть при неустановленных обстоятельствах, Вун успел собрать и подготовить к публикации краткое досье. Следует отметить, что, не являясь профессиональным историком, Вун не всегда аккуратно подходил к анализу источников и зачастую его выводы представляются как минимум неоднозначными.

Досье было обнаружено городской стражей во время обыска разоренного жилища Вуна. Практически сразу же после этого оно было изъято неизвестными лицами. Материалы были опубликованы вскорости после прекращения расследования — вероятно, в искаженном виде и изменённом комплекте. Личность публикатора неизвестна.

В Энциклобогии досье и другие документы публикуются несистематически, поэтому в настоящий момент статья не может дать сколько-нибудь полного представления.

Пакет А. Из архива тайной стражи столицы

Документ 1. Объяснительная записка стражника Носок-к-Обеду на имя начальника смены господина Бурли-Живот.

Примечание. В публикации присутствуют правки, сделанные неизвестными.

Стражнек НасоккоБеду начальнику обясняет
Будуче тверезый в саставе смены я дижурил у варот ГОДВИЛЯ и инагда правирял гироев. Вмомент законого изьятия у гироя лишнига золотово кирпеча (у ниго их была пять? Куда йиму столько? А мине нужно!) был ударин по задней часте начальникам караула. (заадно жалуюся на ниго: почиму много дирется?) ударив миня в зад началиник караула скозал: иди туда. И паказал. Там был обыск у гозетчека. Гозетчек куда та исчез а иго дом привротили в бидлам. Главной стражнек обыска дал мине пачку бумаг. Он скозал: ними их ночальнеку смены. Я понес бумаги. Неожиданно на мине вышел из стены чорный чилавек. я еЕго спрашеваю: тТы кКто? Он аварит: яЯ. Гаварит: давай мотерьялы. Я спрашеваю: ккокие мотерльялы? Если дериво гофер, так у мене нету. Он говорит: дурак. отдай бумаге. Я говорю: вВы разви госпадин ночальнек смены? Он говарит: нет. Я это яЯ. Я говорю: ниотдам. Тогда оОн на меня пашел и я абделался. Смотрю пачка уже у нНиго. Он носам патянул и говорит: спасибо. И ушел в стена. Поэтаму я документы не данес.
Стражнек Насоккобеду обьяснение завиряет.

Документ 2. Сопроводительная записка от начальника смены господина Бурли-Живот начальнику тайной стражи господину Z.

Шеф!
Прилагаю отчет этого оболтуса. Очень извиняюсь за его безграмотность. Что ж с него взять — деревня. Про стену он явно выдумал. Где это видано — чтобы человек из стены? Я так думаю, что либо его ограбил незадачливый герой, либо он просто потерял бумаги в канаве. В любом случае он заслуживает порки. Я его посадил под арест.
Б.-Ж.

Документ 3. Записка от начальника тайной стражи господина Z. начальнику смены господину Бурли-Живот.

Бурли-Живот!
Вы идиот. Стражника немедленно выпустить. Дело закрыть. Отправляйтесь к начальнику тюрьмы и скажите, что я вас арестовал на месяц.
Z.

Документ 4. Шифрованная записка от начальника тайной стражи господина Z. Барсучку.

Барсучок!
1. В скором времени из тюрьмы выйдет стражник Носок-к-Обеду. Возьмите моего субтигра и организуйте ему немедленную бессрочную командировку в Осколково.
2. На окраине столицы стражей оцеплен дом пропавшего газетчика. Я боюсь, что там начнется пожар. Пожалуйста, проследите за этим.
Z.

Документ 5. Шифрованная записка начальнику тайной стражи господину Z. Не подписана.

командирован прошу отдать меня суд предотвратить не удалось

Пакет Б. Найдено в вещах смотрителя храма Домби господина Чинь Фу, оставшихся после его исчезновения

Примечание. Найдены лишь отдельные листы.

Документ 1.

Записано Маскариусом, столичным писцом, с настоящих слов присутствующих. Простые господа именованы обыкновенно. Достойные господа именованы литерами. За верность записи писец готов отвечать головою и столичной лицензией. Писец клянется, что во время писания был чист от всяких аур, проклятий и обсыпан порошком от чесотки.

…
А: Ты лично видел эту, как ты выразился, «железную палку»?
Ойкономус: Лично не видел.
А: Тогда зачем ты уверял нас, будто видел?
Ойкономус: Я…
А: Ты болван.
Ойкономус: Слушаюсь.
А: «Слушаюсь». Из-за тебя мы потеряли кучу времени. Понимаешь? Мы считали, что твоему описанию можно верить.
Ойкономус: Виноват.
А: Я тебе дам «виноват»! Домби, куда ты смотришь?
Д: На часы. Скоро полночь, надо что-то решать.
А: Я хотел сказать, что твой герой болван.
Д: Они все не слишком умны.
А: Разумеется! Все-таки, они не мы. Но…
Д: Мы сами их такими сделали.
А: С какой стати?
Д: Нам так больше нравится. Особенно таким как ты. Тебе же нужно кого-то обзывать болваном.
А: Послушай, ты говоришь чушь. Домби, ты говоришь чушь! Зачем мне называть кого-то…
Д: Мы теряем время. Я уже все сказал. Решайте быстрее. Если не нравится — предлагайте другой путь. Только настоящий, без тупика.
Б: Домбичек, ты не сердись-не сердись. И ты тоже. Ну-ну, никто не болван, все умнички. Но мне кажется, что у нас есть запятушечка. Пока рано решать. Все-таки что это такое, что наш Ойкономус не видел? Ась? Мы же в точности не знаем. Мы же что знаем? Что нашему Ойкономчику рассказали, как в трактир вошел человек с какой-то металлической палкой. Что человек остался ночевать и исчез, оставив вещи, в том числе металлическую палку. Что дитенок трактирщика потом ту палку стащил. И играл в ту палку с другими диточками. И уже вот только что осталось от диточек, то наш Ойкономчик уже видел своими глазками. А палку не видел, поелику палка исчезла. Маловато у нас сведений. Домбичек, ты как полагаешь?
Д: Я полагаю, что все ясно.
В: Конечно. Это жезл, Тучик. Это по всем расчетам и признакам жезл. И его надо быстро найти. Гильдию надо быстро ликвидировать. Оставить одного, чтобы она формально продолжала существование и не было вопросов. Вот хотя бы этого и оставить. Тогда все будет хорошо.
Д: Если он один.
В: Что ты имеешь в виду?
Д: Если жезл только один.
В: А почему ты считаешь, что он может быть не один? Жезл бывает только один.
Д: Это до сих пор так было. Это не значит, что сейчас или в будущем не может быть иначе.
В: Помнишь, ты меня как-то спрашивал, почему тебя не любят? Вот за это.
Д: Поди к черту.
В: Не могу. Я бог.
Д: Мы отвлеклись. Что значит «ликвидировать»?
…

Документ 2.

        …первый состав гильдии.
§4. Архив Управления гильдии уничтожить полностью.
§5. Позволить Рандому сформировать второй состав из несведущих. Всякую преемственность исключить.
§6. Героя Ойкономуса оставить в составе гильдии. Принять меры к памяти героя Ойкономуса. Принять меры к поведению Ойкономуса в будущем.
§7. При попытке героя Ойкономуса выйти из состава гильдии, разузнать о своем прошлом, посеять сомнения среди второго состава гильдии или при совершении им иных опасных действий — немедленно…

Всполохи и пыль

Казалось, что человек не замечал зверька, рысцой бежавшего прямо по его следу, уткнувши длинный нос почти в самую пыль. Между ними было шагов десять — если считать шаги человека. А сколько на то приходилось шажков зверька — это даже не прикинуть. Они шли словно бы совершенно порознь, пока человек вдруг не остановился возле каменного столба и не сказал:
— Здесь, вроде.
Он это как будто сам себе сказал, а потом спустя несколько секунд повторил подбежавшему зверьку:
— Здесь вроде. Значит, не опоздали.
Он прислонил палку к камню, полез куда-то и вынул металлический предмет, напоминающий фляжку. Человек снял колпачок, и из горлышка повалил дым. Набравши полную грудь, он постоял немного, закрыв глаза, потом выдохнул и облокотился на тот же камень.
— Задыхаешься? — спросил его зверёк.
Человек не ответил.
— Что я буду делать, когда ты совсем задохнёшься? Ты всю дорогу кашлял и сплёвывал. И знаешь, что я скажу? Мне не нравится запах. Пахнет…
— Заткнись.
Зверёк фыркнул и вышел на середину дороги. Он немножко покрутился, играясь с пушистым хвостом.
— Ты знаешь, какая она из себя? Как мы узнаем?
— Узнаем, — человек всё пытался приладить под затылок какой-то мешочек, чтобы было удобно сидеть, — тут, как видишь, никто не ходит.
— А может как раз сегодня кто и пойдёт. Вон, посмотри. Она?
Человек резко приподнялся.
— Где?
— Вон.
Вдали в самом деле виднелась чья-то фигура.
— Не знаю. Подойди сюда, не вертись на дороге.
Он на всякий случай поднялся. Зверёк ушёл на обочину и всё время тянул носом воздух.
— Это не она, — в конце концов заявил он, — она не может так пахнуть.
Человек снова сел.
Мимо важно прошёл огромный кабан с толстым наездником. Наездник поглядел на них, приподнял бровь и хлопнул кабана по заду. Видимо, он хотел сказать, что благородные люди не сидят в пыли возле камней.
— Это бог? — спросил человек зверька.
— Не знаю. Свинья запах начисто перебивает. Она ведь приедет не на свинье? Правда?
— На академике.
— Слушай, а может быть, хоть она будет меня кормить?
— Причём тут кормить? Она будет советником.
— Кто-то же должен. Знаешь, как меня кормили на прежнем месте? У кого я раньше жил?
— Что ж ты там не остался?
Зверёк махнул хвостом и ушёл в суховатые заросли каких-то колосьев. А человек уснул, и ему снилось, что он снова может дышать.

Когда зверёк вышел из кустов, он сразу увидел даму. Она остановилась возле камня и удивлённо глядела на спящего.
— Чего надо? — спросил зверёк.
Она ехала на странном животном — вроде оленя, но с рогом в виде плоской квадратной площадочки. Казалось, что случись у дамы в руках чашка с кофе — она сможет ставить её прямо на этот рог. На руках у неё сидела пушистая кошка.
— Можно у вас спросить дорогу? — спросила дама у зверька.
Тот опустил было уши, но в этот момент проснулся человек. Он проснулся, попытался вскочить, потом всё-таки вскочил, сдёрнул капюшон, раскрыл рот — и безнадёжно закашлялся, согнувшись.
Зверёк был сообразителен.
— Леди Дивия, — сказал он, делая собачий поклон — мы приветствуем вас. Домби отправил нас навстречу вам. Мы здесь, чтобы вас проводить. Меня зовут Носик, а это — господин Павел. Он… он кашляет.
Павел как раз вытащил свою фляжку с колпачком и жадно вдыхал дым из трубки. Гостья смотрела на него по-прежнему удивлённо. Носик решил сгладить неловкость.
— Разрешите познакомиться с вашей питомицей! — сказал он, а затем прямо с земли ловко запрыгнул к ней на колени и приветливо ткнулся носом в кошку.
— Балбес, — сказал человек, названный Павелом. Носик сидел в пыли, обхватил лапками оцарапанную титульную часть, и жалобно поскрипывал, — простите, леди Дивия. Здравствуйте. Мы пришли вас встретить. Как вы добрались? Как здоровье демиурга?
— Всё хорошо, благодарю вас. Домби отправил навстречу мне человека с таким кашлем? Я ему всыплю, — сказала леди.
— Я прошу прощения. У меня всегда так. Я… у меня кашель.
— Подите-ка. Подите, подите. Вот так. Повернитесь.
Она осторожно коснулась его спины.
— Ладно, ещё посмотрим. Давайте трогаться?
— Нос больно, — сообщил Носик снизу.
— Не надо было лезть, — хором ответили ему.

— А зачем Домби вас отправил вообще? Здесь отличная дорога, я бы прекрасно доехала сама.
— Мыши, — ответил Павел, — вы боитесь мышей? И крыс, крысы тоже бывают. Но больше мыши. Равнинные мыши. У меня вот — баллончик с собой. Что-то на мышьяке. Дохнут хорошо, можно отбиться.
— Уберите, пожалуйста, — попросила леди, — ага, спасибо.
Зверёк теперь уже не бежал сзади, а крутился под ногами. Павел время от времени сбивался с шага, хватался за свою фляжку, некоторое время дышал дымом, а затем многословно извинялся. Леди на него косилась и кивала головой.
— Леди Дивия, — спросил Носик, а где ваш академик?
— Я на нём сижу, — удивилась леди.
Носик тоже удивился.
— А ты думал, как он выглядит?
Зверёк забормотал что-то, отстал на пятнадцать шагов и снова уткнулся в пыль.
— Я ему иногда поражаюсь, — сказал Павел.
— Ну, они же редкие. Вот он и не видел никогда, — леди Дивия погладила рог единорога-академика, раз и навсегда напомнивший квадратную шапочку простодушному натуралисту.

— Спасибо, что приехала, — сказал Домби, — вроде всё обсудили.
— Пожалуйста.
— Спасибо, что дала советы насчёт Павела. Я думал, сделать…
— Индюк тоже думал, прости.
— И что же будет?
— Дети, — сказала леди Дивия, — я не доктор. Пусть для начала попробует не дышать смесью пыли и дуста из баллончика.
— Это не дуст.
Они подошли к окну, из которого открывался вид на Годвилль. На горизонте каждые пять секунд мелькали всполохи и подымалась на дыбы земля.
— Шутку придумывает, — леди вгляделась в даль, — к первому апреля.
— А герои?
— Там нет героев. Это полигон. Поеду я, вот что. В следующий раз не отправляй никого меня встречать. А фенеку передай привет от моей кошки.
— Они успели познакомиться?
— О, да. Откуда он у вас?
— Павел приволок.
— Откуда?
— Из какой-то преисподней. Я предпочитаю не следить за его миротворческой деятельностью.
— Вызывающе странно.

Он глядел на следы, оставленные подковами ездового академика. На резиденцию гильдии «д. е.» наваливалась ночь.

Искорки и всполохи

Охотников было двое. Один большой, усатый, багровый и отчётливо напоминающий моржа. А второй тоже усатый, но, напротив, довольно щуплый. И ещё седой, второй охотник был седой.
— Хорошо! — сказал толстый охотник. — Очень хорошо. Люблю.
— Это ты верно отметил, — отозвался седой охотник. Он шепелявил и говорил с непонятной интонацией, то ли приветливой, то ли извиняющейся. — Это ты верно отметил. Тут всё дело в природе. Видишь — природа вокруг.
— Тут всё дело в котелке да в бутылке. Какая теперь природа?
— Да вот же, пожалуйста, природа. Деревья.
— В пыли всё.
— Да не так уж тут и много пыли, — седой охотник поднялся и поскрёб пальцем листик на каком-то кусте.
Лес не шумел. Если здесь и можно было услышать дыхание природы, то очень уж внимательно прислушавшись. Но ведь если внимательно прислушаться, что услышишь что угодно.
— Всё же какая-никакая, а натура, — седой охотник пососал зуб. — Только вот мы с тобою никого сегодня не поймали. А бумага наша тю-тю, до завтра. Потом новую выправлять. А Домби возьмёт, да и не даст.
— С чего это? — с багрового лба собрался было взлетать до отказа заправившийся комар, но перед самым стартом был шлёпнут. — С чего не даст-то?
— Ну не даст и не даст. Скажет: идите лесом. Ха-ха. Смешно я сказал. Ну ты понял.
— Не скажет.
— Ты понял? Ха-ха.
— Что понял? Я всё давно понял.
— Что я смешно сказал, почему смешно-то. Идите лесом не в том смысле, что на охоту в лес, а в смысле не даст лицензии. Каламбур!
— Даст, какого лешего-то? Мы гильдийные боги.
— Гильдийные, да не гильдийные. Он, знаешь ли, различает своих.
— Ну к главе пойдём пожалуемся.
Они расхохотались. Седой охотник хохотал мелко — хахахахаха, а толстый — словно бы надуваясь и сдуваясь на каждом смешке.
— Уморил. Главе на Домби пожалуемся. Уморил. Что ж, один — один, — проговорил наконец седой.
— Что один — один?
— Шутка на шутку. Я пошутил — но и ты в долгу не остался, уморил. Остроумцы мы с тобой, вот что.
Охотник, похожий на моржа, плюнул и стал подниматься на ноги. Поначалу и вышло даже похоже — как если бы морж почему-то решил ходить по-человечески. Охотник с седыми усами отвернулся и стал смотреть на кружащуюся над ними птицу.
— Я уже сам думаю — надо отсюда валить, — морж наконец преодолел земное притяжение и теперь хлопал себя по заду, стряхивая пыль. — Лес дерьмо, никого нет. Егеря старого Домби выгнал.
— Тут был егерь?
— Поэтому и выгнал. Теперь вместо него будет хранительница.
— Как это?
— Пёс её знает. Вроде бы не просто егерь, а особая какая-то. Я про неё разузнал. Уже терпеть не могу, хоть и не видел ни разу.
— А как зовут?
— Аннетт. Анна, значит, если по-нашему. Святая.
— Ничего себе! А вот разреши сделать такой вопрос: знает ли она по-французски? Какое имя изысканное.
— Дура она. Давай что ли собираться, вопрос. Домой пора.
Они завозились с костром, котелком и снаряжением. Охотник с седыми усами действовал деловито: нагибался, собирал, упаковывал. Его товарищ больше ходил по поляне, вроде бы и не бездельно, а на самом деле всё больше разглядывая небо и деревья. Вдруг он встал.
— Э! Поди сюда! Что это?
Седой охотник подошёл. На стволе дерева светилось пятно.
— Не знаю. Никогда не видел похожего. Вроде бы краска?
— Откуда тут краска, ты видел маляра? Вот смотри — там на кустах. И дальше вон. След.
— Ба. Да в самом деле.
— Пошли? Вон его видно.
Седой охотник потеребил ус.
— Я бы тут сделал замечание. Это, думаю, как раз то, о чём в ограничениях написано. Неизвестное животное нельзя выслеживать.
— Лабуда. Можно, не можно. Эти правила егерь писал.
— Там внизу подпись: Домби.
Они попрепирались ещё немножко.

Лес рос на склоне, и след вёл вверх. Охотнику, похожему на моржа, было труднее, но он держался впереди. Кому чужды сомнения, тот всегда поначалу впереди. Они увидели жеребёнка издали — наверное, потому, что тот светился. Он уже не бежал, а шёл, все время спотыкаясь и оглядываясь. Подобравшись ближе, охотники услышали плач.
— Он плачет, — сказал седоусый охотник.
— Ерунда, — сказал охотник, похожий на моржа. Но он уже отставал на шаг.
Звонкий голос звал и звал кого-то.
Седой охотник уже не был седым охотником. Мальчик бросился вперёд — насколько позволяли крошащиеся и застывающие колени старика. Он стремился играть, забывшись, хотя мать говорила ему и отец говорил: если увидишь в лесу детёныша зверя — беги. А зверь уже был здесь — и серебристый принц бросился навстречу матери. Он исчез где-то в лесу, а седой охотник остался с единорогом один на один. Где-то рядом был охотник, похожий на моржа, но с единорогом всегда каждый — один на один.
Охотник подался было назад, хотел ухватить ружьё, но куда там — ведь всегда первым успевает зверь.

Стрела прошла через шею. Кобылица упала не сразу — ей не хватило мгновения, чтобы проткнуть человека. Хранительница, белая как снег, стояла, опустивши лук.
Она перевела взгляд на охотников. Те сидели под деревом, глупо раскрывши рты.
— Уходите, — сказала она им.
Они так и ушли, пятясь, забывши половину охотничьего имущества. Она посмотрела — и оно воспламенилось, заискрилось, сгорело в мгновенье. Остался только баллон — один из охотников оставил баллон. Аннетт подняла его, машинально попробовала прочитать этикетку — но рука тряслась. Она швырнула его — размахнувшись, вверх.
Он летел, вращаясь, пока не ударился вентилем о ствол дерева, а потом — как ракета, оставляя за собой след, расплывающийся клубами серого дыма. На пути случились какие-то птицы — они располошились, натыкаясь друг на друга и на ветки.
— Листики пожухнут.
Хранительница не обернулась на голос. Они глядели на клубящийся дым — Аннетт прямо, а Домби исподлобья. Из дупла одного из деревьев вывалилась мышь. Она отползла от ствола на несколько метров. Серые головы вдруг извернулись и яростно вгрызлись друг в друга, то ли как любовники, то ли как неистовые враги.
— Ну дохни уже, что ж так долго, — сказал Домби. — Какая ж дрянь всё-таки.
— Ты про мышей или про яд?
— Я про всё.
Мышь наконец перестала дёргаться.
Боги помедлили ещё немного и наконец решились подойти. Рог ещё немножко жил, искрился, по нему то и дело пробегали серебристые огоньки.
— Почему?
— Всё правильно, — Домби присел на корточки. — Их нужно было спасти, такой закон, такая работа. Они больше никогда не придут в лес.
Он помолчал.
— Единорог. Никогда раньше я не видел его так близко.
Из леса снова донёсся зов жеребёнка. И тогда хранительница заплакала.

Они шли напрямую, не разбирая дороги. Пыльный лес молчал.
— Я запретила охоту, — сказала хранительница, — теперь можно только гулять.
Домби огляделся.
— Гулять?
— Гулять. Мне мешает пыль. Я не могу быть хранительницей такого пыльного леса. Вы должны сделать с этим что-нибудь. И мне не нравится везде таскать дурацкий баллон. Нужно, чтобы не было мышей. Ну этих.
— Это да.
С дерева на дерево перелетела птица.
— Ой, смотри! Кто это? Лисичка?
Домби посмотрел.
— Это лисичка! Или нет? Смотри, уши какие. Они тут водятся?
— Он тут водится… они тут… водятся, да.
— Симпатяга. Смотри, это лисёнок. Он не боится. Он знает, что я его не обижу. Кис-кис.
Домби поперхнулся.
— Иди сюда. Хороший. Он, наверное, хочет есть.
Зверёк в самом деле совершенно не боялся. Он подбежал и, совершенно не заметив Домби, ткнулся носом в корзинку хранительницы.
— Голодный. Давай тебя покормим.
Зверёк повилял хвостом.
— Ээээ, — сказал Домби, — гм-гм.
Через минуту Аннетт уже держала зверька на руках и чесала за ухом. Он съёл половину взятой на прогулку снеди и теперь тихонько урчал.
— Некоторые животные, — Домби почесал нос. — Умеют говорить.
Зверёк приоткрыл глаз и украдкой показал ему зубы.
— Я считаю, что таких нельзя называть животными, — немедленно подхватила Аннетт, — это существа, такие же, как мы.
— Такого на руки не возьмёшь, да. За ухом не почешешь.
— Конечно, нет. Меня раздражает, когда существ не воспринимают всерьёз. Это как детей тискать при встрече.
— Неуважительно.
— Конечно. Нужно отличать животных и существ.
Она почесала зверька за ухом и тут упоённо заурчал.
— А как здоровье Ефима Борисовича? — спросил вдруг Домби.
Она удивилась.
— Почему ты вспомнил? Ну он старый кот, но вроде ничего, спасибо.
Зверёк поднял морду.
— А не переменился ли его характер? — Домби следил глазами за божьей коровкой, карабкающейся на сучок. — Не проявилось ли в нём уместное в пожилом возрасте благодушие и расположение к окружающим, снисхождение к их слабостям? Одобрение, так сказать, мира вокруг?
Она улыбнулась.
— Я не думаю, что Фима изменится. Он по-прежнему весьма неодобрительный кот. Не одобряет любых окружающих. Ой! Ну вот. Почему он убежал?
— Кто ж его разберёт. Одно слово — животное.
Они поднялись и продолжили прогулку через заповедный лес.

Между глав — насчёт лисицы

В сандалии то и дело попадали камни и впивались в стопы острыми краешками. Иногда их не удавалось вытряхнуть, не сбившись с шага, и тогда одноглазый старик нагонял Павела и дёргал сзади за плащ. Он шёл босиком, но, видимо, не чувствовал ни боли, ни земли.
— Отдай мне лисицу, — голос старика был визглив до неестественности, — она моя! Я поймал… мне нечего есть! Мне нечем кормить внучат!
— У тебя нет внучат, — Павел ответил тихо, но тот услышал.
— Есть! Пошли! Пошли ко мне домой — я докажу! Я покажу! По лавочкам сидят! Внучата! Отдай!
Павел в очередной раз замешкался из-за камня. Старик тут же оказался рядом и ухватил за рукав.
— Нехорошо! Нехорошо брать чужое! Вор! Вор! Я хочу есть. Отдай лисицу! Она всё равно подохнет.
— Подохнет — отдам, — он запустил руку под плащ и пощупал пушистое тело. Оно было тёплое и что-то ещё билось внутри, но слабо, так слабо.
— Падаль? Что же я, внучатам падаль? Отдай сейчас, сейчас она свежая. Лисица… лисицы вкусные. Я ел лисицу. Лисица как курятина. У нас нет еды, а эту лисицу я сам поймал. Лисица хитрец, лисица подлец. Лисица сама ворует кур… Отдай!..
Старик завыл и заплакал. Люди, сидящие на обочине дороги, стали подвывать и тоже причитать о чём-то. Зверёк зашевелился в беспокойстве, хотя и был по-прежнему в забытьи.
Когда оставалось ещё несколько сотен метров, старик вдруг заголосил.
— Люди, — он неуклюже обогнал Павела, размахивая руками, — люди! Я поймал лисицу! Лисицу… внучата по лавочкам. А он отобрал её у меня и не отдаёт назад. Люди! Что же это!
Они поднялись с обочин и преградили путь. Все сплошь старые.
— Браконьеры, — сказал Павел. — Если подохнет — отдам.

Он проснулся в предрассветный час из-за возни в комнате, и сразу понял, что случилось.
— Ну пожалуйста, — шептал старик, — ну ещё чуть-чуть. Довольно же капельки!
Он тыкал фенеку в нос раструб баллона и всё нажимал и нажимал ручку, хотя баллон даже не шипел.
— Не могло же не остаться ни капельки! Капелька — и лисице хватит, и тогда он нам её отдаст. Внучата по лавочкам… Срок вышел… ну так ты же не кефир, что же спортился?
У старика тряслись руки. Он перевернул баллон и бессмысленно заглянул в раструб выпученным глазом.
— Закончилось… не работает.
И машинально нажал на ручку.

— Дрянь, — говорил Павел, подталкивая его к двери. — Что же теперь выть? Одна из первых партий. И отрава сама дрянь, и насадка на баллоне дрянь. Сейчас-то уже получше делают.
Он спустил слепца с лестницы и стал собираться в дорогу.